Неточные совпадения
Стало холодно, — вздрогнув, он
закрыл форточку. Космологическая картина исчезла, а Клим Самгин остался, и было совершенно ясно, что и это тоже какой-то нереальный человек, очень неприятный и даже как бы совершенно чужой тому, кто думал о нем, в незнакомом деревянном
городе, под унылый, испуганный вой собак.
— Союзы, земский и
городов, очень хорошо знают, чего хотят: они — резерв армии Милюкова, вот кто они.
Закроют Думу — они явятся как организация политическая, да-с!
Воля ваша, как кто ни расположен только забавляться, а, бродя в чужом
городе и народе, не сможет отделаться от этих вопросов и
закрыть глаза на то, чего не видал у себя.
Закрыли толкучку только в восьмидесятых годах, но следы ее остались, — она развела трущобы в самом центре
города, которые уничтожила только Советская власть.
— О боже мой! ну, выслать их вон из
города, ну,
закрыть университет.
— Я ухожу, — сказала Женька. — Вы перед ней не очень-то пасуйте и перед Семеном тоже. Собачьтесь с ними вовсю. Теперь день, и они вам ничего не посмеют сделать. В случае чего, скажите прямо, что, мол, поедете сейчас к губернатору и донесете. Скажите, что их в двадцать четыре часа
закроют и выселят из
города. Они от окриков шелковыми становятся. Ну-с, желаю успеха!
От страху он неизвестно почему
закрыл зонтик и положил его подле себя. Вдали, по дороге от
города, показалась какая-то телега; он с беспокойством начал всматриваться...
Город гремел, а Лозинский, помолившись богу и рано ложась на ночь,
закрывал уши, чтобы не слышать этого страшного, тяжелого грохота. Он старался забыть о нем и думать о том, что будет, когда они разыщут Осипа и устроятся с ним в деревне…
«Рановато я отказал имущество-то
городу — лучше бы оставить молодой вдове! Может, и сын был бы. А то — что же? Жил-жил — помер, а и глаз
закрыть некому. Положим — завещание можно изменить, да-а…»
Когда она бесстыдно и зло обнажалась, Кожемякин в тоске и страхе
закрывал глаза: ему казалось, что все мальчишки и собаки были выношены в этом серо-жёлтом, мохнатом животе, похожем на унылые древние холмы вокруг
города.
Закрыв лицо, Марианна отошла прочь, а утрем на другой день явилась к защитникам
города и сказала...
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и повёл его в
город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался к дяде. Хлопали двери магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза, мальчик порою
закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
В первое мгновение, когда они полетели, Аленушка даже
закрыла глаза от страха. Ей показалось, что летит не она, а летит все под ней —
города, леса, реки, горы. Потом ей начало казаться, что она сделалась такая маленькая-маленькая, с булавочную головку, и притом легкая, как пушинка с одуванчика. А божья Коровка летела быстро-быстро, так, что только свистел воздух между крылышками.
Несколько лет подряд Сергей Головин жил с родными на даче по этой самой дороге, часто ездил днем и ночью и знал ее хорошо. И если
закрыть глаза, то можно было подумать, что и теперь он возвращался домой — запоздал в
городе у знакомых и возвращается с последним поездом.
Я
закрыл эту книгу — умную и хорошую книгу, которую несколько дней тому назад читал хотя с трудом, но с увлечением и радостью, какую всегда доставляет хорошее чтение, и пошел бродить по
городу.
Бурмистров сидит, обняв колена руками, и,
закрыв глаза, слушает шум
города. Его писаное лицо хмуро, брови сдвинуты, и крылья прямого крупного носа тихонько вздрагивают. Волосы на голове у него рыжеватые, кудрявые, а брови — темные; из-под рыжих душистых усов красиво смотрят полные малиновые губы. Рубаха на груди расстегнута, видна белая кожа, поросшая золотистою шерстью; крепкое, стройное и гибкое тело его напоминает какого-то мягкого, ленивого зверя.
Ее отвели тогда на середину реки,
закрыли брезентами со стороны
города, и мы, гуляя по палубе за решетками, старались приподнять брезенты и полюбоваться на красивый
город с его крутой и высокою горой.
Минуты через три прибежал городовой, за ним сыщики и народ — как будто все они где-то поблизости, за углом, ожидали конца. И труп
закрыли. А еще через десять минут ехала уже лазаретная фура с красным крестом — и по всему
городу стучали, как камни, перекрестные вопросы и ответы...
Он лег на камни мостовой, жесткие, холодные, — ибо уже целый день прошел и ночная тьма спустилась над
городом, — лег на камни,
закрыл голову плащом и завыл жалобно от обиды, стыда и бессильного желания.
Поехали. По
городу проезжали, — все она в окна кареты глядит, точно прощается либо знакомых увидеть хочет. А Иванов взял да занавески опустил — окна и
закрыл. Забилась она в угол, прижалась и не глядит на нас. А я, признаться, не утерпел-таки: взял за край одну занавеску, будто сам поглядеть хочу, — и открыл так, чтобы ей видно было… Только она и не посмотрела — в уголку сердитая сидит, губы закусила… В кровь, так я себе думал, искусает.
Висленев вышел со двора, раскрыл щегольской шелковый зонт, но, сделав несколько шагов по улице, тотчас же
закрыл его и пошел быстрым ходом. Дождя еще не было;
город Висленев знал прекрасно и очень скоро дошел по разным уличкам и переулкам до маленького, низенького домика в три окошечка. Это был опять тот же самый домик, пред которым за час пред этим Синтянина разговаривала с Форовой.
Она и её мучители были уже дома. Петька внес её в жилое помещение, находившееся при цирке, где они поселились на время их приезда в большой
город, и тяжело, как вязанку дров, бросил её на пол. В тот же миг перед ней мелькнуло искаженное гневом лицо хозяина. Плетка со свистом взвилась над ней… Тася в ужасе
закрыла лицо руками.
Со странной мыслью, что только
город — настоящее, а это все призрак, и что если
закрыть глаза и потом открыть их, то никакого поля не будет, — Юрасов крепко зажмурился и притих.
И, вторично просунув уже обе руки в клетку, он быстро схватил попугая и,
закрыв его с головой носовым платком, со всех ног кинулся с ним на голубятню. Попка, испуганный насмерть таким неделикатным обращением, кричал ни к селу ни к
городу во всю свою птичью глотку, высовывая голову из-под носового платка...